Михаил Юрьевич Лебедев

Blitz

Новелла

Я влюбился в ее выразительный взгляд сразу же, как только ее увидел. Несмотря на то, что она была немного старше меня, о чем тут же сообщил мне мой друг Энвер, но блеск глаз незнакомки, ее неповторимая манера смотреть, магия взгляда и магия какого-то внутреннего обаяния, которое сразу же делало весь ее вид лет на десять моложе ,объяснили мне все мои последующие действия.

-Разрешите угостить вас мороженным? – моя смелость переходила все возможные границы.

- Если это мороженное будет с шоколадом, то я согласна.

- А вашей подруге – то же самое?

- Да, конечно.

Я подошел к бару и заказал две порции мороженного с шоколадом. И тотчас же вернулся к незнакомке.

- Comment vous aрpеllez-vous? – неожиданно для себя я перешел на французский. – Moi, Michel et vous?

- Шаганэ. Мое имя трудное, но я вижу, что с вашим знанием иностранных языков, вы легко его запомните.

- Шаганэ. Редкое имя. Что оно означает?

- Точно я и сама не знаю. Мой папа был большим почитателем Есенина, поэтому и назвал меня так. Помните у Есенина?

- Как же, как же - Шаганэ, ты моя Шаганэ, От того что я с Севера что ли…А кстати, вот и мороженное. Je vous en prie.

- Спасибо. Вы француз?

- Моя мать француженка. Отец русский. Почему бы вам с подружкой не пересесть за наш столик. Я познакомлю вас с Энвером, он итальянец.

- Странно. Француз и итальянец. Что вы делаете в нашем городе?

- Мы приехали сюда работать.

- И как, получается?

- С переменным успехом. Ну, так вы садитесь за наш столик?

- С удовольствием.

Энвер со своим грузинским акцентом вполне мог сойти за итальянца. Надо сразу сказать, что подруга Шаганэ не отличалась ни местной, ни тем более восточной привлекательностью. Но зная всеядность моего друга Энвера, который находил изюминку даже в куске навоза, выбирать не приходилось.

- Buonjorno, carri ragazzi, - сказал Энвер и боюсь на этом его познания в итальянском заканчивались.

- Шаганэ, вам никто не говорил, что у вас взгляд – как бы это точнее выразится – такой взгляд не подделаешь. Вы понимаете, о чем я?

- Вы просто хотите сказать, что он настоящий.

- Да, именно настоящий. Ведь говорят, что глаза – это зеркало души. У вас,

наверное, очень чистая, ранимая и немного наивная душа.

- Да вы опасный человек. Пять минут знакомы, а уже успели рассказать обо мне такое, о чем я только догадывалась.

- И еще вы, наверное, исключительно мудры.

- Да, я мудрая как змея.

- О, я знаю, змеи с трудом приручаются.

- Понимаешь, Мишель, - это пришел ко мне на выручку Энвер, - змеи вообще не приручаются. Они только дрессировке поддаются.

- Надеюсь, это не про вас, Шаганэ.

- Дрессировке я не поддаюсь, это уж точно.

В это время Энвер, склоняясь к подружке Шаганэ, что-то увлеченно нашептывал.

- Энвер, поделитесь с нами, - заметив мой взгляд, сказала Шаганэ, - к чему вы так самозабвенно пытаетесь склонить Наташу?

- Видите ли, Наташа очень большая девочка, а я маленький. Я рассказываю Наташе о том, что меня всегда возбуждали большие девочки.

- О, как далеко у вас уже зашло, - смех Шаганэ прозвучал колокольчиком.

- А Энвер вообще редко теряет времени даром, - заметил я.

- Мал да удал, - согласилась Шаганэ.

В это время на сцене началось представление стриптиза. Публика, как зачумленная, ринулась поближе к подиуму, видимо, затем, чтобы не пропустить ни одного движения стриптизерш.

- Здесь становится слишком томно, - сказал я.

- Мишель, вы не любите стриптиз? – спросила Шаганэ.

- Люблю. Но если показывают стриптиз, публика должна соблюдать рамки приличия. А нынешняя публика напоминает мне стадо озабоченных бизонов. Девушки из стриптиза сильно рискуют, выступая перед такой с позволения сказать публикой.

- Да, вы – резонер, Мишель.

- Резонерство здесь ни при чем. Разве вы не видите, что творится на сцене. Они же готовы растерзать бедных стриптизерш.

- Одно из двух, Мишель: или публика сильно перебрала, или они увидели стриптиз первый раз в жизни, - заметил Энвер.

- Это их нисколько не оправдывает. Я вам одну умную вещь скажу – если ты пришел на стриптиз, то веди себя прилично. Я прав, Энвер?

- Ты тысячу раз прав, Мишель.

- Поэтому, я думаю, нужно менять место нашей дислокации. Не смотреть же на это безобразие вместе с этими дикобразами.

- Тогда мы могли бы пойти ко мне, я здесь недалеко живу, - неожиданно предложила Шаганэ.

- Пани приглашает, - обрадовался Энвер. – Тогда нужно взять побольше пива.

- Пиво с тебя, Энвер.

- Ну, разумеется, Мишель.

По дороге домой к Шаганэ Энвер где-то договорился о том, чтобы взять пиво в кредит. Благо мы работали в пивной конторе, и поставляли пиво по всему городу.

Квартира Шаганэ была достаточно уютная и милая. Но долгое время меня дальше кухни никуда не пускали. Пока Энвер с Наташей развлекались в спальне, мы с Шаганэ сидели на кухне и попивали пиво. Энвер обнаружил нас, когда мы, лежа друг на друге прямо под кухонным столом, пытались неуклюже целоваться. Ох, уж это пиво.

- Что вы там делаете, ребята?

- Целуемся, - смех Шаганэ снова прозвучал колокольчиком.

- Тогда идите на кровать, мы ее уже освободили.

- В таком случае, Энверчик, давайте еще выпьем для храбрости и мы пойдем туда, куда ты нам скажешь, - Шаганэ такая ситуация, кажется, забавляла еще больше, чем меня.

- Ein moment, только за пивом схожу.

- Энвер, лучше вина возьми.

- Это уж как получится.

Еще некоторое время мы целовались с Шаганэ под столом.

- Шаганэ, тебе не кажется, что мы еще долго так сможем?

- Ну, давай хотя бы чая выпьем, раз пива еще не принесли.

- Неплохая идея…И давай зажжем свечи.

- Свечи – это романтично.

- И я бы добавил – эротично.

- Ну, эротики нам хватило сейчас под столом.

- Ты классно целуешься.

- Да, а я думала, что вообще не умею целоваться.

- Тебе это внушил тот, кто действительно не умеет целоваться.

-…Я же битая, Мишель.

- Таких женщин нужно не бить, а боготворить…И бил тебя, видимо, твой бывший.

Шаганэ кивнула. И тут меня пробило на своего рода исповедь:

- Был грех в моей жизни – врезал я своей благоверной один раз до сотрясения мозгов. Сама виновата. Нечего было пинать ногами пьяного мужа. Ведь все можно выяснить словами. После этого случая стала как шелковая. Я же ушел из дома, и не знал куда себя девать часа три.

- Давай все же зажжем свечи.

- Давай… А ты знаешь, почему я обратил на тебя внимание?

- Понятия не имею.

- Но я же уже говорил. Твой взгляд. Такой взгляд можно увидеть только в сказке.

- В сказке «Тысяча и одна ночь»?

- Ты, конечно, не Шахерезада, но, я думаю, что место в гареме султана тебе было бы обеспечено.

- Я, конечно, восточная женщина, но мечтаю… Знаешь, о чем я мечтаю?

- О принце на белом коне?

- Очень близко. Я мечтаю о датском принце.

- А чем тебя французский не устраивает?

- Но ты же не принц.

- А принцев мало, и вообще их на всех не хватает.

В дверь позвонили. Это был Энвер. На этот раз он принес вино.

- Ты делаешь успехи, Энвер, - сказал я. – Это пиво уже поперек горла всем стоит.

- Энвер, ты работаешь волшебником? – спросила Шаганэ.

- Почему? «Бомбанул» пару ларьков, и все дела. Но если серьезно, уголовный кодекс не пострадал.

- Нужно отдать должное Энверу, - он действительно немножко волшебник, - сказал я.

- Ну, что ж, волшебник так волшебник, - согласился Энвер. – Должен сказать, что я покидаю вас, ребята. Да и с Наташей я все дела как будто уже закончил.

- Как же мы без тебя, Энвер? – спросила Шаганэ. – А вдруг у нас снова вино закончится.

- Если у вас вино закончится, я думаю, вам будет, чем заняться.

Свечи на столе горели ярко-желтым окрасом. Квартира погрузилась в полумрак. Энвер ушел, и Наташа куда-то запропастилась. Мы с Шаганэ остались вдвоем.

- Еще вина, - спросил я.

- Да, пожалуйста…

Наступившее утро было туманно и заснежено. Моя новая возлюбленная спала рядом. Было время собираться и идти на работу. Я осторожно встал, чтоб ненароком не разбудить Шаганэ, прошел на кухню в поисках баночки кофе и чего-нибудь съестного. На скорую руку приготовил яичницу с ветчиной, сварил кофе. Все приготовленное я поставил на поднос и принес в спальню.

- Пора, красавица, очнись, - прошептал я своей возлюбленной. – На кофе чашечку явись.

Шаганэ сладко потянулась, и приоткрыла глазки.

- Уже утро? – сквозь сон спросила она. – О, кофе! Мишель! Мне никогда не давали кофе в постель!?! Как это мило с твоей стороны! И вообще, ты такой классный!

- Ну, вот, а ты говоришь не принц.

- Принц, принц, да еще какой принц… А еще… в постели ты – король!

- Милая моя, пей кофе, кушай яичницу, и не болтай глупостей.

- Я правду говорю, Мишель… И почему вы мужчины все такие…

- Какие?

- Грубые.

- Дорогая, я не грубый, просто не люблю лесть, и потом я очень скромный.

- Ладно, ладно, ваши объяснения принимаются. Я все поняла.

- А понять – значит, простить.

- Да, любимый…

Рабочий день начинался как обычно… с перекура. Работа не волк – в лес не убежит, такого правила придерживались, наверное, все сотрудники в нашей конторе. А те, кто не курил, пил кофе по своим кабинетам в ожидании ценных указаний от директора. Но директор иногда задерживался…

- Ну, как твоя красавица, Миш? – спросил Энвер, раскуривая и муслякая «Приму».

- Отлично. А ты, Энвер, как всегда начинаешь день с «Примы», а заканчиваешь «Парламентом»?

- С твоей подачи, Мишель.

- Подаешь ты, Энвер, а я исполняю. Ну, а добычу мы делим поровну.

- Да, у нас своя маленькая банда.

- Не банда, Энвер, а кооператив честных тружеников,… а если точнее, каторжников.

В это время дверь в дебаркадер, где мы курили, с треском распахнулась. Она была, мягко говоря, открыта ударом с ноги. Таким образом заявлял о себе Миша Перстнев, прошедший подготовку в спецназе, а теперь работающий, как и мы, торговым агентом.

- Здорово, братцы. Готовьтесь к худшему, - объявил Перстнев.

- Почему? – задал я заведомо глупый вопрос.

- Шеф приехал, - пояснил Перстнев.

Рабочие «пятиминутки» в кабинете у шефа были обычным делом.

- A la guerre comme a la guerre, - резюмировал я, - к шефу - так к шефу.

- Что день грядущий нам готовит? – не без доли грусти в голосе сказал Энвер.

- Не дрейф, Энвер, - сегодня не день шефа, - заметил я.

Разгрузка «Камаза» была в самом разгаре, когда меня позвали к телефону.

- Что делаешь, Мишель? – это была Шаганэ.

- Пиво разгружаю.

- Я так и думала…

- Что думала?

- Что я связалась с грузчиком.

- Почему ты так решила?

- Но ты же сам сказал, что пиво разгружаешь, и потом я видела утром твои ботинки – типичная обувка грузчика.

- Как вы категоричны, мадам!..

- Ну, так я слушаю, слушаю… Что ты скажешь в свое оправдание?

- Но мне не в чем оправдываться, потому что я работаю не только грузчиком, но и торговым агентом…

- Как это?

- Элементарно… Приходиться совмещать. В нашей конторе в штате нет грузчиков.

Поэтому мне приходиться выполнять не только обязанности торгового агента, но и грузчика, и экспедитора, и, представь себе, инкассатора.

- Да ты прямо универсал!

- Ну, надо же как-то на жизнь зарабатывать.

- Хорошо, я поняла…Вечером встретимся?

- Я зайду к тебе. Целую.

За окном шел снег. Я не чувствовал себя Казановой или Дон Жуаном, хотя скорость с которой я покорил если не сердце, то хотя бы тело моей новой возлюбленной была потрясающей. Во всяком случае раньше со мною такого не наблюдалось. И все из-за того, что я представился французом. А, возможно, из-за чего-нибудь еще. Пути женщины, как и Господни, неисповедимы. Я вспоминал свои прежние влюбленности, и приходил к выводу, что всегда выступал в роли охотника. Приходилось что-то придумывать, как-то изворачиваться, чтобы заполучить очередную пассию. Вот уж воистину, если человек проводит одну треть своей жизни в постели, то оставшиеся две трети он делает все, чтобы в эту постель кого-нибудь затащить. Конечно, в этом есть свой смысл, но с другой стороны все это выглядит чертовски бессмысленно. Зачем кого-то затаскивать в свою постель? И тратить на это свое время, энергию… Ну, не хочет девушка, и не надо. Можно направить свою энергию в мирное русло. Например, на зарабатывание денег. Хотя это тоже не есть цель, ради которой стоит тратить жизнь. Деньги – всего лишь средство. И не более того. Деньги – изобретение цивилизации. И, возможно, не самое лучшее.

Но вернемся, как говорят французы, к нашим баранам. Сегодня меня ожидал визит к женщине… «Cherchez la femme». А, может быть, выбрать одиночество и никуда не ходить:

Выйти снова на улицу вечером,

И бродить, одиноко бродить…

Одиночество – ваше высочество –

Между нами незримая нить.

Нет, мириться с одиночеством я сегодня не хочу. Все-таки, где-то в глубине души я остаюсь весьма и весьма семейным человеком. Поэтому каждой своей новой пассии я готов сделать предложение руки и сердца, разумеется, после того, как я тщательно взвешу все за и против. Конечно, этак можно жениться на всех с кем я когда-либо был:

С кем я напился бессониц

На перекрестках судьбы…

Классно спето Юрием Лозой. Не прибавить, не убавить…

Шаганэ жила недалеко от конторы, где я работал. Поэтому мне не стоило большого труда добраться до нее.

Я позвонил в дверь, за которой тотчас же послышались шаги.

- Привет, проходи, - сказала Шаганэ. – Что нового на работе?

- Да все по-старому, - ответил я , входя в квартиру.

- Послушай, я должен тебе признаться, что я не француз.

- Я уже и сама догадалась.

- В самом деле? И каким образом?

- Для француза ты слишком хорошо говоришь по-русски. И потом, эти ботинки…

- Дались тебе мои ботинки!.. Знаешь ли ты о том, что на Западе многие одеваются не лучше наших бомжей. Европейцы на всем экономят.

- Значит, ты тоже решил экономить? – сделала вывод Шаганэ.

- Экономить – не в моем характере. Я привык жить непосредственно не по средствам.

- Это как? – удивилась Шаганэ.

- Просто деньги у меня не задерживаются. Сколько бы их ни было, я привык тратить сразу. В этом, конечно, нет ничего хорошего. Но с другой стороны…

- С любой стороны, - неожиданно прервала мои рассуждения Шаганэ, - ты ужасный транжира.

- Это точно, - согласился я.

Я прошел на кухню. При дневном освещении она не выглядела такой таинственной, как вчера вечером. На столе стоял канделябр с потушенными свечами, пустая бутылка вина и фужеры.

- А не послать ли нам гонца? – с намеком спросила Шаганэ.

Я взглянул в ее озорные глаза, и сказал:

- И этот гонец, конечно-же, я.

Она утвердительно кивнула.

- Ну, что же, - согласился я, - ради вас, мадам, я даже за пивом сбегаю.

- А ты можешь никуда не ходить, - спокойно сказала она.

- Да?!

- Я вспомнила, что у меня есть венгерский ликер, который я привезла из Будапешта…

- Замечательно.

- И я рассчитывала выпить его с любимым человеком…

- Прелестно.

- И этот человек – Ты.

- Восхитительно.

- Я…

- Балдею.

- Мишель, ты опять издеваешься надо мной?!?!

- Издеваться не в моем характере, я просто шучу.

- Ну и шуточки у вас, товарищ майор…

- Не майор, а полковник.

- Опять врешь, - Шаганэ слегка сморщила свой носик, и стала чем-то походить на голодного пекинеса.

- Вас понял, мадам, - сказал я. – Вам, наверное, нужно срочно покушать, пока не случилось чего-нибудь неожиданного…

- Неожиданного для кого? – спросила она.

- Ну, естественно,. для меня, - ответил я.

- Что ты имеешь в виду?

- Видишь ли, - сказал я. – Женщина, на мой взгляд, существо более материальное и приземленное, нежели мужчина…

- А по-моему, - прервала начатый мною монолог Шаганэ, - материальные и приземленные встречаются как среди женщин, так и среди мужчин.

- Mais, bien sur, Madame, - конечно же ты права, - согласился я.

- И вовсе я не приземленная…

- Ну, ладно, не дуйся. Ты не приземленная, ты очень даже романтическая особа. Венгерский ликер с любимым человеком… Разве это не романтично?

- Давай лучше ликер пить,- предложила Шаганэ.

Солнечный свет пробивался сквозь озябшие мартовские облака. Отблески заката согревали продрогшую за зиму душу, как и венгерский ликер согревал сердце.

Звонок в дверь прервал наш tete-a-tete. Шаганэ, сделав недоумевающий взгляд, пошла открывать.

- Привет молодым, - это был Энвер. – Вот пришел вас проведать, - сказал он, проходя на кухню. – А вы неплохо устроились: ликер, свечи…

- Будто бы ты, Энвер, позавидовал, - сказал я, на что он незамедлительно ответил:

- Завидую белой завистью. Мне бы такую красавицу.

- Размечтался, Энвер, - сказала Шаганэ, подходя ко мне сзади и обнимая за плечи, - Это ведь не ты, а Мишель меня заметил.

- Еще неизвестно, кто кого заметил, ребята,- не согласился Энвер. – Насколько я помню, Миш, это Шаганэ на тебя глаз положила.

Я посмотрел на Энвера, и сказал серьезно:

- Не положила глаз, а удостоила взглядом. И вообще, Энвер, ты нарушил наше уединение.

- Понимаю, понимаю, и с вашего позволения, мадам, уже удаляюсь.

- Возражений нет? – спросила Шаганэ, посмотрев в мою сторону. – Значит, возражений нет…

Энвер ушел также внезапно, как и появился. Более наш tete-a-tete уже никто не нарушал. Мы пили венгерский ликер и беседовали. Я думал о том, что, наверное, приятно вот так наедине с любимой женщиной пить ликер и разговаривать.

Уже смеркалось. Шаганэ зажгла свечи на столе, и обстановка становилась более, чем романтическая. Я приблизился к Шаганэ на расстояние поцелуя, и коль ликер еще оставался, предложил тост на брудершафт. Она охотно приняла мое предложение. Я задержал немного ликера во рту, и когда дошла очередь до поцелуя, мой глоток ликера перекочевал в уста моей возлюбленной.

- Как сладко, - сказала она.

- Ты так чудесна – слов не надо.

Они нужны лишь для того,

Чтобы сказать – Какая сладость

В твоей компании вино, - процитировал я одно из своих стихотворений.

- Сам написал? – спросила Шаганэ.

- Конечно.

- Неплохо. И главное в тему – действительно сладко, особенно с поцелуем.

- Может, повторим?

- Я не против.

По остроте ощущений повторение брудершафта было не менее замечательным. На этот раз мы взаимно обменялись глотками ликера из уст в уста.

- А ты способная ученица.

- А ты сомневался!?…

Утреннее солнце следующего дня пробивалось сквозь занавески штор. Было прекрасное мартовское субботнее утро. Я проснулся от странного ощущения одиночества – я действительно был одинок в постели. Узбекский стенной орнамент спальни придавал чувство уюта и какой-то сказки.

- Любимая, ты где?

- Я на кухне, Миша, - отозвалась Шаганэ. – Вставай и иди завтракать.

На кухне вкусно пахло тостами с сыром и только что сваренным кофе.

- C’est magnifique, - великолепный завтрак, - сказал я. – Ты молодчина.

Шаганэ улыбнулась.

- Стараюсь тебе понравиться, - сказала она.

- Ты мне уже нравишься, - ответил я. – Ты очаровательная хозяйка, прекрасная любовница, и, наверное, верная жена.

- О, ты меня уже и в жены заприметил?

- Не исключено, - подтвердил я.

- Это предложение? – поинтересовалась Шаганэ.

- Ну, предложение обычно делается с вручением кольца и, как правило, в ресторанной обстановке. И потом мы знаем друг друга всего три дня. Хотелось бы узнать тебя побольше. А если бы я сейчас сделал тебе предложение, ты бы согласилась?

- Я бы подумала.

- И сколько времени ты бы думала?

- Я полагаю, не меньше месяца.

- Месяц – как раз тот срок, когда можно получше узнать друг друга.

- Это точно, - согласилась Шаганэ.

На улице пошел снег. Весеннее солнце постепенно скрылось за тучами серых облаков. Мне позвонил Энвер, и мы должны были встретиться в центре города у одной из наших многочисленных пивных точек. Встретиться просто за тем, чтобы попить пива. Сами продаем, - сами дегустируем. Иной раз так надегустируешься, что едва до дому доберешься. Вообще-то, я пью в меру. Но иногда могу и вагон выпить, если с хорошей компанией, да под хорошую закуску, и средства позволяют, и времени свободного навалом. Pourquoi pas? Особенно по праздникам. Но в последнее время праздников стало столько, что, бывает, не чувствуешь никакой разницы между праздниками и буднями. Ничего хорошего в этом нет. С этими мыльными операми, различными talk и sex – шоу и продолжающейся дерьмократизацией мира невольно периодически задаешь себе один и тот же вопрос: а куда я попал? И то, что выдают тебе за первый сорт, в действительности даже на третий не вытягивает. Хочется сказать громко и во всеуслышание: Merde. Одно спасает! Точнее еще два обстоятельства говорят мне в пользу выбора именно жизни. Вино и девушки. С ними не так скучно и не так одиноко. Вы скажете – бабник и пьяница? Ничего подобного. Я временно несостоявший глубоко семейный человек, пребывающий в шкуре холостяка…

Энвер ждал меня возле бара «Премьер». Мы зашли в бар, уселись за столик и заказали пива.

- Ну, рассказывай, Миш, - назидательно начал Энвер. – Как ты до такой жизни докатился: дома тебя не застать, на работе только по вечерам появляешься.

- Видишь ли, Энвер, - ответил я. – Судя по всему, я влюбился.

- В который раз, Миш… И тебе не надоело?

- Что не надоело?

- Влюбляться.

- Представь себе – со мной уже давно такого не было. Я чувствую себя как на взлете, на пике энергии, которая так и кипит во мне.

- Ну, тогда направь эту энергию в мирное русло.

- Что ты имеешь в виду?

- Просто разумный совет, - Энвер прикоснулся пальцем к своему длинному носу, и выдал: - лучше займись собой.

- Неужели я так плохо выгляжу? – удивился я.

- Не в этом дело.

- А в чем? – поинтересовался я.

- Понимаешь, любовь – это, конечно, прекрасно, но не стоит чересчур увлекаться, - продолжал Энвер. – Поэтому не трать на свою красавицу все свои деньги и время. Помни, чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей.

- Хорошо, Энвер. Я подумаю над твоим предложением.

- Не просто подумай, а прими к сведению.

Совсем неожиданно у меня зазвонил сотовый. Это была Шаганэ, приглашала к себе вечером. Я сказал об этом Энверу.

- Ну, раз приглашает – сходи, - сказал он. Но держись от нее как бы это сказать немного на расстоянии, вообщем, соблюдай дистанцию, а то совсем захомутает, не дай Бог.

Я взял такси. Через четверть часа я был возле дома Шаганэ. Зашел в гастроном, выбрал бутылку «Merlot» и поднялся на ее этаж. Позвонил. Дверь открыла она.

- Привет, -я поцеловал ее в щечку.

От нее крайне сексуально пахло Emporio Armani, духами, которые я недавно подарил ей, домашним уютом и просто красивой женщиной.

- Как быстро ты домчался! Я даже не успела прибраться.

- Приберемся потом вместе, - предложил я, - а сейчас пойдем в спальню, откроем бутылку вина и будем пить ее без фужеров, из уст в уста, и заниматься любовью.

- С радостью, - с готовностью ответила Шаганэ.

Мы прошли в спальню, большую часть которой занимала огромная кровать, вдоль стены стоял шкаф для одежды, а в уголке находился дамский столик с большим зеркалом.

Я открыл «Merlot», еще раз поцеловал Шаганэ, и аккуратно почти одним движением снял с нее шелковый халатик.

- Подожди секундочку, - остановила она меня, и подошла к шкафу. Что-то достала из него и протянула мне.

- На вот, надень.

- Что это? – спросил я , и взял упаковку. Это были контрацептивы.

- С каких пор, - не удержался я от вопроса, - ты стала пользоваться подобными изделиями?

- Могут случиться дети, сэр, могут случиться дети, - Шаганэ рассмеялась, но мне показалось, что смех ее был каким-то неискренним.

Я внимательно изучил содержимое упаковки. Из трех резинок, которые обычно бывают в таких случаях, в коробке осталось две.

- А где еще один? – поинтересовался я.

- Кто один? – Шаганэ сделала непонимающий взгляд.

- Презерватив.

- ???

Последовала неприятная, по-видимому, для нас обоих минутная пауза.

- Понимаешь, - я должна тебе сказать, - начала Шаганэ, - я была пьяна, и тут Сережа…

- Сережа с тухлой рожей? – зло пошутил я.

- Ну, почему же с тухлой? Да, ты его видел, - Шаганэ уже начала посмеиваться, но никак не раскаиваться.

- А, это тот лысый стареющий альфонс-программист?

- Он не альфонс.

- Ты говорила, что его выгнала жена, и ты, значит, решила его пожалеть и оказать посильную помощь.

- Ну, ты нахал.

- Нахал, нахал, и это после всего, что я для тебя сделал. Любил тебя, как никто и никогда не любил, и вряд ли уже полюбит. Написал тебе кучу стихов, ухаживал за тобою, дарил тебе радость, устраивал каждодневный праздник… И ты изменила мне с облезлым козлом, ты предала меня, нашу любовь.

- Но я была пьяна…

- Так вот, - я решительно взял бутылку вина за горлышко, - чтобы ты меньше пила и думала, что делаешь…Вот тебе…

С этими словами я с силой швырнул бутылку в закрытое окно. Стекло со звоном вылетело вместе с бутылкой на улицу, часть стекол посыпалось на ковер в спальню.

- Прости меня, Мишель, - Шаганэ обхватила лицо руками и зарыдала.

- Бог простит. Вряд ли мы с тобой еще когда-нибудь свидимся. Adieu, куртизанка!

И я хлопнул входной дверью.

Был уже поздний вечер. Я шел почти не разбирая дороги. От обиды во мне все кипело. За чем? За что? Почему? Говорил мне Энвер, что захомутает, - вот и захомутала. Неблагодарное животное, - вот кто она. На пьянку все свалила дура, - не пьянка, а похоть самки к другому самцу. А почему бы не попробовать? Вот и попробовала. А дальше-то что? Да, ничего. Вот и получай свое ничего. А мне больно. Напиться, что-ли: глупо. Все равно завтра буду страдать из-за этой прости-господи. Меня в очередной раз поимели, да еще как – плюнули в душу, и ноги вытерли.

Одолеваемый такими мыслями я бродил уже битых часа два. Была ночь. Я вышел на перекресток. У пивного ларька стояла машина. На ней я разобрал надпись «Sex-taxi». Я подошел, постучал в окно такси. Водитель опустил стекло.

- Тебе чего? – спросил он.

- До центра подбросишь?

- Садись.

- Сколько возьмешь?

- Денег не надо, - парень кивнул на двух девиц в салоне. – Ты лучше купи им пива. Пива хотят.

- All right, - согласился я. На пиво у меня еще оставалось.

Я купил пива и сел на заднее сиденье. Мы поехали. Обе девицы были молоды и еще не заезжены своим нелегким промыслом. Правда, в той, что сидела рядом со мной, не было ничего примечательного – толстушка с довольно-таки обычной внешностью. А вот на переднем сиденье, когда она повернулась ко мне, ехала почти что Эсмеральда. Молодая, худощавая брюнетка с длинными вьющимися волосами и цыганским очень красивым лицом. Ей явно не сиделось на месте. Она то и дело поворачивалась ко мне, строила глазки, эротично проводила кончиком языка по своим губам, и что-то ворковала.

- Что, нравится? – спросил меня шофер-сутенер. – Триста, и она твоя.

- Я все деньги потратил. – Но могу предложить взамен трехста – бутылку «Chabrot».

- Что так? Маловато будет.

- Мало не тому, у кого мало, а тому, у кого не хватает, - парировал я, показав при этом на голову. – И потом, офицеры, как ты сам знаешь, скупы при расчетах.

- Офицер? – спросил сутенер.

-Доводилось служить, - сказал я. – Ну, так как, я беру ее за бутылку французского?

- Добавь еще что-нибудь для веса. Товар-то - сам видишь – высшей пробы.

- Уговорил, хотя я сильно переплачу, если отдам тебе эту дубленку.

- А сам-то в чем ходить будешь? – спросил сутенер.

- Бери, пока не передумал, а я еще заработаю, и доставь нас прямо к подъезду.

- Сделаю, командир.

Я поднимал Дану – так звали девушку – к себе на пятый этаж на руках. Она была легка как пушинка.

- Ну, вот и мое холостяцкое бунгало, - сказал я, когда мы переступили порог моей квартиры.

- А ты один живешь? – поинтересовалась Дана.

- Ну, я же сказал – холостяцкая берлога. Раздевайся и иди в ванную.

Пока в ванную набегала вода, Дана - совсем голая - стояла в комнате напротив большого зеркала и любовалась своим отражением.

-Что, нравится? – я подошел к ней сзади.

- Ага.

- Ты мне тоже очень нравишься, - признался я.

На левом предплечье Даны красовалась цветная татуировка – красное сердце, пронзенное почему-то синей стрелой.

- Это что, цвета нашего флага? – спросил я.

- Вообще-то, никакой политики. Просто так получилось. Так получилось, - повторила она, и глаза ее излучали любовь и искренность…

Не выходя из дома мы провели три дня, изредка прерываясь на обеды и завтраки. Она много рассказывала про свою жизнь, о том, что перепробовала все виды секса, занималась гоп-стопом и даже бродяжничала. А я все слушал, слушал и слушал ее исповедь. Странное дело, почему-то все считают своим долгом передо мной исповедоваться, как перед священником. Быть может, потому что я умею слушать.

Мы расстались на третий день вечером. Прежде чем уйти, она призналась мне, что со мною вновь почувствовала себя женщиной, и обещала вернуться. Но прошел месяц, год, три года, а она так и не вернулась. Может быть, вышла замуж. Кто знает?

Пути Господни, как и пути женщины, по всей вероятности – неисповедимы.

2007 – 30 марта 2008